Дозрела я до "Аритмии" Хлебникова... Её почему-то все сравнивают с "Нелюбовью" Звягинцева - дескать, в той-то нелюбовь, нежизнь - все умерли, пульса нет, а тут ещё чё-та теплится и вообще - "ничё, прорвёмся"... А я вот побоялась "Нелюбовь" смотреть, т.ч. лучше уж я сравню с "Простыми вещами" Попогребского десятилетней давности. Тем более что Попогребский - бывший соавтор Хлебникова, начинали на "Коктебеле" вместе, и с тех пор всё время перекликаются.
Главный герой "Простых вещей" - врач-анестезиолог, причём вроде бы врач хороший и честный, ему под 40, ни добра, ни особого ума не нажил, проблемы ещё старые, советские - "квартирный вопрос" (живёт с женой и дочерью в одной комнате в коммуналке, жена беременная - а куда тут рожать? Любовницу-медсестричку и то трахнуть негде!), а жизнь вокруг уже какая-то новая, и надо бы соответствовать, да как? И на новом витке приходится опять определяться с "простыми вещами" - что такое хорошо и что такое плохо, ту би о нот ту би, и если ту би, то кому, как и на что, и за счёт чего или кого - в общем, обычные такие вопросы кино "морального беспокойства" (был такой период в польском кино 70-х, потом расширительно толковавший весь кинематограф 70-х, как в "Мальчише-Кибальчише" - "и всё бы хорошо, да что-то нехорошо"). Мне очень понравилось, как сын тогда его переназвал в кино "морального неоченьбеспокойства" - герой 60-х, поняв, что жизнь пуста, фальшива и жестока, пускал себе пулю в лоб или получал её в спину, герой 70-х спивался, а герой нулевых понимает, что да, жизнь, конечно, дерьмо, но жить-то всё равно надо, и обустраивать эту жизнь надо как-то по-человечески, и поэтому да - "ничё, прорвёмся". И им веришь - и Попогребскому, и безумно обаятельному инфантильному сорокалетнему оболтусу - герою Пускепалиса.
Прошло 10 лет. Герой "Аритмии" - врач скорой, помоложе, лет 30-ти, и врач-то он хороший и честный, и добра по-прежнему не нажил, как и ума, впрочем, тоже, и квартирный вопрос не решён (уже, правда, не коммуналка, но крошечная однушка, да и то вроде съёмная), а жизнь вокруг ещё суровее, все и всё "оптимизированы", и никаких беременностей и любовниц - когда?! Времени от работы (она же спасение мира) остаётся только на поспать, нажраться и понепонимать жену - чегоонаваще? Да и для рефлексии над "простыми вещами" времени нет - анестезия этой жизни уже не поможет, требуется очень скорая помощь! Кстати, о жене - и действительно ж, а чегоонаваще? Что разводится в начале, что проникается опять жалостью и любовью к герою в финале - с чего? Кажется, она одна во всём фильме пытается что-то отрефлексировать - и время на это находит, хотя тоже врач, и тоже вроде хороший и честный... Только мы не видим этой рефлексии - одни результаты - с чего?! Да и автор не заморачивается - фиг думать, трясти надо? И что это за странный саундтрек?! Я, конечно, ничего в этом не понимаю, но почему он так чудовищно напоминает группу "Ласковый май"? Это стёб? Над чем? И откуда ж тогда это "ничё, прорвёмся"?! Куда и как?! И поэтому никак не получается поверить ни Хлебникову, ни категорически необаятельному герою Яценко, ни этому насквозь фальшивому финальному бодрячеству - это уже не аритмия, а какая-то гальванизация трупа...
Главный герой "Простых вещей" - врач-анестезиолог, причём вроде бы врач хороший и честный, ему под 40, ни добра, ни особого ума не нажил, проблемы ещё старые, советские - "квартирный вопрос" (живёт с женой и дочерью в одной комнате в коммуналке, жена беременная - а куда тут рожать? Любовницу-медсестричку и то трахнуть негде!), а жизнь вокруг уже какая-то новая, и надо бы соответствовать, да как? И на новом витке приходится опять определяться с "простыми вещами" - что такое хорошо и что такое плохо, ту би о нот ту би, и если ту би, то кому, как и на что, и за счёт чего или кого - в общем, обычные такие вопросы кино "морального беспокойства" (был такой период в польском кино 70-х, потом расширительно толковавший весь кинематограф 70-х, как в "Мальчише-Кибальчише" - "и всё бы хорошо, да что-то нехорошо"). Мне очень понравилось, как сын тогда его переназвал в кино "морального неоченьбеспокойства" - герой 60-х, поняв, что жизнь пуста, фальшива и жестока, пускал себе пулю в лоб или получал её в спину, герой 70-х спивался, а герой нулевых понимает, что да, жизнь, конечно, дерьмо, но жить-то всё равно надо, и обустраивать эту жизнь надо как-то по-человечески, и поэтому да - "ничё, прорвёмся". И им веришь - и Попогребскому, и безумно обаятельному инфантильному сорокалетнему оболтусу - герою Пускепалиса.
Прошло 10 лет. Герой "Аритмии" - врач скорой, помоложе, лет 30-ти, и врач-то он хороший и честный, и добра по-прежнему не нажил, как и ума, впрочем, тоже, и квартирный вопрос не решён (уже, правда, не коммуналка, но крошечная однушка, да и то вроде съёмная), а жизнь вокруг ещё суровее, все и всё "оптимизированы", и никаких беременностей и любовниц - когда?! Времени от работы (она же спасение мира) остаётся только на поспать, нажраться и понепонимать жену - чегоонаваще? Да и для рефлексии над "простыми вещами" времени нет - анестезия этой жизни уже не поможет, требуется очень скорая помощь! Кстати, о жене - и действительно ж, а чегоонаваще? Что разводится в начале, что проникается опять жалостью и любовью к герою в финале - с чего? Кажется, она одна во всём фильме пытается что-то отрефлексировать - и время на это находит, хотя тоже врач, и тоже вроде хороший и честный... Только мы не видим этой рефлексии - одни результаты - с чего?! Да и автор не заморачивается - фиг думать, трясти надо? И что это за странный саундтрек?! Я, конечно, ничего в этом не понимаю, но почему он так чудовищно напоминает группу "Ласковый май"? Это стёб? Над чем? И откуда ж тогда это "ничё, прорвёмся"?! Куда и как?! И поэтому никак не получается поверить ни Хлебникову, ни категорически необаятельному герою Яценко, ни этому насквозь фальшивому финальному бодрячеству - это уже не аритмия, а какая-то гальванизация трупа...
-
-
01.12.2017 в 17:03это да, а в целом фильм хороший
-
-
01.12.2017 в 17:20